К теме 1 сентября :-)

[N.N.]

Я плохо учился, и это очень раздражало отца, чего он никогда не скрывал. Родители столько ругали меня, что я получил закалку против такого рода воздействий. Все неприятности, которое причинило мне государство, не шли с этим в никакое сравнение.

---

[косноязычие]

Здравствуйте! Я отсканировала сборник Томаса Венцловы «Статьи о Бродском» и готова поделиться сканом. Аннотация и содержание книги -- здесь. Можно скачать с этого сайта (требуется регистрация) или обратиться ко мне по

почте

почте: [email protected].

---

просьба

[Idiots Lantern]

Может ли кто-нибудь поделиться текстом стихотворения "Осень выдалась тёплой. Я жил в Литве..."?
Внезапно оказалось, что его не найти в сети, и в семитомнике моём его тоже нет.
Заранее спасибо!

---

Коппола 15 минут мешал Парфенову снимать фильм о Бродском в Нью-Йорке!

[N.N.]

Кинорежиссер Френсис Форд Коппола и его дочь режиссер София Коппола помешали записи фильма об Иосифе Бродском, который в Нью-Йорке снимает Леонид Парфенов. Семья Коппола, которую никто из киношников не узнал, на несколько минут «влезла» в кадр, из-за чего съемки остановили, рассказал в фейсбуке оператор Владимир Бадиков

«Обычная Нью-Йоркская история, когда в кадр к Леониду Парфенову неожиданно "влезает" не кто иной как Ф.Ф. Коппола», — написал Бадиков. Оператор опубликовал фотографию, на которой видно, как Френсис и София Коппола идут мимо Парфенова.

Съемки фильма проходили возле дома Бродского на Мортон стрит, уточнил в «Живом журнале» блогер samsebeskazal, ставший очевидцем события. По сценарию, Парфенов должен пройти по улице, рассказывая о Бродском, и есть на ступеньки возле дома, в котором жил поэт.

«Дубле на пятом к месту съемки приближается пожилой мужчина и женщина, — рассказал блогер. — Мужчина явно в возрасте, тучен но не сказать, чтобы толст. С небольшой аккуратной седой бородкой и в темном пальто. Его спутница несколько моложе его, в чем-то темном и с короткими пепельными волосами. <...> Они не проходят мимо, а останавливаются у входа в тот самый дом. Какое-то время они просто стоят, потом фотографируются, а потом мужчина и вовсе присаживается на ступени. Как раз туда, где по сценарию должен сидеть Парфенов».

Участники съемок не узнали в паре семью Коппола, посчитав, что к дому Бродского пришли поклонники поэта. «В какой-то момент Парфенов говорит, что мужик уж больно на Копполу похож, — написал samsebeskazal. — Мы дружно смеемся над его шуткой, вспоминая других известных режиссеров и степень их похожести на мужика в пальто».

---

28 января - день смерти Иосифа Бродского

[N.N.]

LETUM NON OMNIA FINIT

Надпись по латыни на обороте надгробной плиты на могиле Бродского представляет собой строку из элегии Проперция и переводится — «Со смертью не все кончается»

---

«Твой пацан подрос...»

[N.N.]

 

 

Бродский эмигрировал в Америку, когда Андрею было пять лет. С сыном у него тоже, как он выразился, «отношения не сложились».
Андрей Басманов живет в Петербурге. Ему сейчас 44 года. У него две дочки — две внучки Бродского — чьи фотографии он всегда носил с собой и очень ими гордился. Внешнее сходство Андрея с отцом поразительно — такой же веснушчатый и рыжий, но без отцовской яркости, энергии и магнетизма.

 

И хотя Андрей в чём-то повторял Иосифа — например, как он, не мог учиться в советской школе, бросил её, но у Бродского, как известно, была фантастическая тяга к самообразованию, а у Андрея её не было. Мать возила его в школу на такси, чтобы убедиться, что он доехал. Не хотел учиться. Работал контролёром в троллейбусе. В начале 80-х его часто видели на ступеньках Казанского собора, в традиционном месте сбора ленинградских хиппи.

 

 

 

Он носил тогда кличку «поручик Басманов». Увлекался гитарой, рок-музыкой, авторской песней, но и в этом талантом Бог его обделил. К своему великому отцу Андрей никогда никакого интереса не испытывал и даже скрывал своё родство с ним.
Уже взрослого сына Бродский пригласил в гости в Америку. Друзья организовали Андрею поездку в Штаты. Бродский очень волновался перед его приездом. Это была первая и последняя встреча отца с сыном. Она страшно разочаровала Бродского. Потом он звонил другу - поэту Владимиру Уфлянду и с ужасом говорил: «Боже мой, он лежит на диване и поёт какие-то ужасные песни! Это же невозможно слушать!»

 

Конечно, он не рассчитывал, что сын тоже станет поэтом, но не ожидал увидеть столь отличный от него мир.

 

Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.

 

Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.

 

Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты -- отброс.
И язык, на котором вокруг орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.

("Итака"

 

Марина Басманова за сорок лет, прошедшие после расставания с Бродским, не сказала никому ни слова о своем романе. Все эти годы она ведет жизнь уединенную и закрытую от посторонних глаз: принципиально не дает интервью, не встречается с журналистами, не отпирает дверей даже знакомым людям, не ведет телефонных разговоров с незнакомыми.

 

Дверь её квартиры на третьем этаже. Он бывал на этой лестнице.

 

Как-то Андрей наткнулся на строчку из отцовского стихотворения «К Тиберию»: «Ты тоже был женат на б…» и в сердцах пригрозил, что отомстит за мать.
Говорят, сегодня он ведет образ жизни свободного художника. Считает себя коммунистом. Профессионально увлекается фотографией. В объектив фотокамеры попадают в основном дворы-колодцы старого Петербурга и веселые попойки друзей в собственной мансарде на улице Марата, которая досталась ему от деда — художника Павла Басманова .
После поездки к отцу в Нью-Йорк в середине 90-х годов он написал опус о своих пьяных приключениях в Америке. Произведение насыщено отборными матерными выражениями и представляет собой по крайней мере лингвистическую ценность. Рассказывают, что мат — это привычная форма речи Басманова, он на нем говорит и поныне.
Замыслив вскоре жениться, Бродский назовёт своего отпрыска «эскизом».

---

Музей Бродского в Норенской откроется в апреле.

[N.N.]

В деревне Норенской Коношского района (Архангельская область) в первой декаде апреля планируется открыть дом-музей Иосифа Бродского.

Дом в Норенской, где поэт полтора года жил в ссылке, был выкуплен властями Архангельской области и отреставрирован. На сегодняшний день там ведутся работы по формированию усадьбы на прилегающей к дому территории.

— Мы можем позволить себе такое заявление, что Нобелевский лауреат в области литературы Иосиф Бродский родился не в Петербурге, а в деревне Норенская Коношского района Архангельской области. Об этом говорил и сам поэт. Его настоящее творчество как поэта, который понимает душу народа и познает всю глубину русской души, было сформировано именно в этой маленькой деревне, — сказал губернатор Архангельской области Игорь Орлов на пресс-конференции.

По его словам, проект уже вышел на международный уровень и стал центром притяжения для людей, которые любили и знали Бродского.

Сейчас в Коноше ведётся строительство первой гостиницы. В связи с таким возросшим интересом встаёт вопрос о сохранении исконного вида северной деревни

— Мы не хотим появления домов, обшитых сайдингом, как в Норенской, так и в наших национальных парках и малых городах, сохраняющих свою уникальную культуру и атмосферу русской северной провинции, — отметил глава региона. — У нас есть поручение министерству культуры области защитить Норенскую от подобных негативных воздействий.

Источник.

---

Монолог

[djkyjhtp]

Игорь Шайтанов

БЕЗ БРОДСКОГО
Многие стихи Иосифа Бродского подсказывают прощальный эпиграф. Можно брать почти наудачу. Особенно из поздних стихов, когда он сделал небытие своей темой, ибо жил ощущением покинутого пространства, оставленного телом и навсегда сохраняющего память о нем.

Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него - и потом сотри.
"То не Муза воды набирает в рот..."

Из опыта изгнанничества развилось поэтическое зрение.
Русская поэзи привыкла существовать без Бродского. По крайней мере, в границах самой России. А где еще существовать русской поэзии? Старый спор - о ее возможности в эмиграции. Спор, как будто бы решенный тем, что многие и уехав пишут, и порой хорошо. Но там срок поэзии ограничен жизнью уехавшего поэта. Здесь - сроком жизни языка.

Недолгим было существование русской поэзии в присутствии возвращенного ей Бродского. И фактически оно тоже было - в отсутствие поэта. Он сюда не вернулся. Оставалась надежда, ходили слухи, но было ясно: не приедет. Объясняли по-разному: обидой, характером, невозможностью, увы, увидеть тех, кого хотел бы встретить, и нежеланием встретить слишком многих из тех, с кем пришлось бы встречаться. Однако вот, быть может, самое верное объяснение его невозвращенства: "В Россию он не приезжал не из-за обиды, он говорил о том, что не мог бы приехать и уехать - это не подходит. Если приехать, то нужно снова делить ее судьбу и оставаться. А это было достаточно трудно сделать, поскольку этому уже препятствовали его жизненные обстоятельства" (Петр Вайль, "Аргументы и факты", 1996, No 5).

И все же он вернулся в Россию еще при жизни - изданиями, потоком изданий, пугавшим его самого, поскольку он не мог представить себя, действительно, читаемым миллионами. И не хотел, чтобы теперь его насаждали, как картошку при Екатерине. Первые маленькие книжечки в конце восьмидесятых мгновенно разлетались с прилавков. Собрание сочинений пошло медленнее. Третий том - стихи последних лет - вышел сниженным тиражом.

В России Бродский вызывал разные чувства. Восхищение - стихами. Желание повиниться за суд, в 1964-м признавший его тунеядцем и отправивший в ссылку; за власть - изгнавшую его из России в 1972-м. Но было и геростратовское нетерпение поближе подбежать к нобелевскому лауреату и выкрикнуть что-нибудь оскорбительное, чтобы затем гордо вернуться в строй, став на полшага впереди остальных: отличился. Мол, что ваш Бродский, имярек - не хуже. Любое имя звучало смешно и невозможно как альтернатива Бродскому. Ему не было и не может быть альтернативы.

И дело даже не в огромности дарования, а в характере выпавшей судьбы - быть завершителем. Завершить столетие, до конца которого он немного не дожил (и знал, что не доживет: "Век скоро кончится, но раньше кончусь я..."). Завершить нечто в русской поэзии. Что именно?

С уходом далеко не каждого даже великого поэта остается ощущение глобальной завершенности. Все бывшее до себя завершил и все идущее вослед начал Пушкин ("наше все"). Потом эта идея возникла со смертью Блока: от Пушкина до Блока - выражение, ставшее формулой завершенности культурного периода. А со смертью Бродского? Откуда вести линию его родства и предшествования? Это вопрос, ответ на который могут дать только стихи. Ими Бродский, обращаясь ко многим, возвращался и к самому началу новой русской поэзии - к Кантемиру. Подражанием его сатирам совершенно оправданно и точно открывается второй том сочинений - после ссылки. Силлабика Кантемира не осталась для Бродского филологическим упражнением, но вошла в опыт его поэзии, как раз в это время меняющей свой строй, раскрепощающей свое звучание. Пример Кантемира, русского посла в Лондоне и Париже, для Бродского - пример вхождения русского поэта в мировую культуру, основной язык межнационального общени для которой сегодня - английский.

Большую часть своей творческой жизни Бродский прожил в англоязычном мире. Впрочем, эта фраза, верная для других уехавших, неверна для него: он прожил в англоязычной культуре, овладев языком настолько, чтобы писать на нем сначала прозу, а затем и стихи.

Наверное, в отношении любой крупной личности "влияние" - слово не только обидное, но неточное. Даже если речь идет о влиянии жизненных обстоятельств. Мы можем говорить, что ссылка и изгнание сформировали отношение Бродского к миру - отстраненное, исполненное ностальгии, которой не позволено обнаруживать себя, пронзительного чувства своего небытия, ставшего привычкой. Однако в стихах мы угадываем черты личности до реального опыта, предрасположенность к тому, что внешними обстоятельствами было развито и обострено, но не создано. Бродский по рождению, по природной склонности своего таланта был человеком конца ХХ столетия. Плюс к этому советская судьба, выбросившая его в мировую культуру, наградившая ощущением всемирной причастности и вселенского отчуждения. Разыгранная таким образом личная трагедия приобрела всеобщее значение в мире, где единство, столь сильно желаемое, продолжает сказываться трагическим разладом и взаимным непониманием.

В еще большей мере, чем круг жизненных событий, природная предрасположенность определила круг творческого общения. Английский акцент прозвучал у Бродского задолго до того, как он по-настоящему выучил язык или отправился в изгнание. Еще до ссылки, где-то с 1963 года, в стихах замелькали англоязычные имена. Среди них и имя Джона Донна, в "Большой элегии", ему посвященной.

Можно сказать, что столь ранняя встреча с Донном была счастливой случайностью, имея в виду его совершенную неизвестность, непереведенность (и непереводимость) в то время в России. Однако они были обречены встретиться, поскольку едва ли кто-либо другой мог бы подсказать так много Бродскому, как Донн, и, при огромном различии, при дистанции между ними в три столетия, мог бы быть узнан в своем внутреннем и поэтическом родстве.

Каким образом так могло случиться, что из поля зрения русской культуры совершенно выпал величайший поэт Англии? Здесь сказалось, во-первых, то, что практически все европейское барокко долго оставалось чуждым нашему художественному вкусу. А во-вторых, особый характер англо-русских культурных отношений. Отдельные имена были всегда очень важны и значимы: Шекспир, Байрон, Диккенс... Как целое английская культура оставалась менее известной, чем французская и немецкая. В этом, впрочем, было и свое преимущество: в России никогда не было периода, когда бы английское культурное присутствие ощущалось как препятствие к самостоятельности, как нечто подобное галломании. Скорее, напротив - как стимул к освобождению по примеру английской любви к свободе и английского чувства собственного достоинства. Эпиграфом к этим отношениям можно поставить слова Александра Бестужева (еще не ставшего Марлинским) к Александру Пушкину: "...Я с жаждою глотаю англинскую литературу и душою благодарен англинскому языку - он научил меня мыслить..." (из письма 9 марта 1925 г.).

Такое ощущение в России переживалось не раз, начиная с Радищева и Новикова. Бродский, наверное, не отказался бы повторить эти слова: у английской поэзии он учился мыслить, впрочем, особым образом - метафизическим. Это понятие потянулось к Бродскому от Донна, уже давно названного в Англии "поэтом-метафизиком". Первоначально слово было брошено (Дж.Драйденом, С.Джонсоном) в осуждение и даже в насмешку Донну и другим, кто почему-то были склонны все усложнять, метафорически запутывать, сопрягая слишком далекие идеи, наполн любовные стихотворения отвлеченными и научными терминами. Однако слово привилось и осталось в качестве историко-литературного обозначения по крайней мере трех поколений английских поэтов XVII века.

Бродскому, по их примеру, суждено слыть русским метафизиком, побуждая задавать вопрос: а было ли в России что-либо подобное до него? И что значит быть поэтом-метафизиком?

Слово ведет мысль и напоминает, что в России оно повторялось Пушкиным, не раз сожалевшим (особенно настойчиво в переписке с Вяземским) о том, что "русский метафизический язык находится у нас еще в диком состоянии" (13 июля 1825 г.). Пушкин имел в виду язык, способный передать сложную, изменчивую жизнь души. Метафизика, таким образом, была обращена вовнутрь человека. Английская поэзия получила прозвание метафизической за способность с необычайной легкостью сопрягать интимное со вселенским, строить любовную элегию на метафорах, почерпнутых из геометрии и астрономии. Это и стиль Бродского. В особенности стиль его поздней поэзии, заявленный названием сборника - "Урания" (1987).

Муза астрономии когда-то вдохновляла уже русскую поэзию: одические "рассуждения" Ломоносова, раннюю оду Тютчева... Но путь русской поэзии до последнего времени воспринимался как ведущий, пусть с задержками и возвращениями, от архаического монументализма к диалектике души, к метафизике в пушкинском смысле слова - у Баратынского и у Тютчева, уходившего от своей ранней оды "Урания" .

У Бродского "Урания" - поздняя, он пришел к ней после одной из величайших книг русской лирики - "Новые стансы к Августе" (1982). Поэтическая потребность возвращения к истокам русского стиха, к русскому одическому мировидению почти совпала у него с чтением Донна, впервые узнанного незадолго до ссылки и затем сопровождавшего Бродского в Норенскую. По возвращении пишутся подражания Кантемиру...

Не так давно на Западе и совсем недавно у нас (впервые на языке оригинала) было опубликовано интервью Бродского, данное им в 1981 го-ду по случаю 350-летия со дня смерти Донна (кстати, "Большой элегией", по всей видимости, Бродский отметил в 1963 г. 400-летие со дня его рождения). Там сказаны вещи очень важные, в том числе сделана попытка найти русские поэтические аналогии: "Как бы объяснить русскому человеку, что такое Донн? Я бы сказал так: стилистически это такая комбинация Ломоносова, Державина, и я бы еще добавил Григория Сковороды с его речением из какого-то стихотворения... перевода псалма, что ли: "Не лезь в коперниковы сферы, воззри в духовные пещеры". Да, или "душевные пещеры", что даже лучше. С той лишь разницей, что Донн был более крупным поэтом, боюсь, чем все трое вместе взятые" ("Арион", 1995, No 3).

Создание метафизического аналога поэзии Донна на русском языке потребовало стилистического возврата - в XVIII век, к истокам. Но в том же интервью Бродским сказано, что Донн мог явиться лишь как реакция отталкивания "на итальянскую поэтику, на все сонетные формы, на Петрарку". Донн был реакцией на столетие европейского петраркизма с его куртуазным лиризмом и изящными сравнениями. Бродский же оттолкнулся от традиции русского лиризма, безудержного, пронзительного, нередко надрывного.

Впрочем, оттолкнулся не ранее, чем обнаружил себ способным войти в эту русскую традицию и оставить в ней несколько замечательных стихотворений, пропетых, хотя точнее авторское название - "пенье без музыки"; или даже не пропетых, а выдохнутых, представляющих дыхательную стенограмму страсти:

Это - твой жар, твой пыл!
Не отпирайся! Я
твой почерк не позабыл,
обугленные края.


Продолжающее русский лиризм, "Горение" в то же время - самое донновское, самое метафизическое любовное стихотворение в русской поэзии. Горение - состояние души, чье пламя воспоминания занялось от огня в камине:

Зимний вечер. Дрова
охваченные огнем -
как женская голова
ветреным ясным днем.

Огонь, вырвавшись из камина, воспламенил воспоминание, опять переживаемое физически, но горение плоти не оставляет равнодушными и небеса: "Тот, кто вверху еси, / да глотает твой дым!"

В уже цитированном интервью Бродский сказал, что у Донна ему "ужасно понравился этот перевод небесного на земной... то есть перевод бесконечного в конечное". В пределах русской культуры этот перевод затруднен и тем более настоятельно необходим, что сферы духовного и светского опыта все еще здесь достаточно взаимно непроницаемы. Доказательством тому нынешнее религиозное возрождение, в поэзии сказавшееся достаточно малопродуктивным обвалом языковой стилизации. Английская метафизическая поэзи была поразительным примером совмещения небесного и земного. Она говорила о Боге, она была символом веры, заговорившей на языке научного опыта, любовной страсти, дружеского общения. Это было слово о вечном, доверенное речевому жесту, прозвучавшее здесь и сейчас.

Только механизм сопрягающей далековатые идеи метафоры давал возможность такого смыслового хода. "Большая элеги Джону Донну" состоялась, когда поэт нашел метафору души-иглы, сшивающей пространство между небом и землей. В "Горении" память-игла соединяет время и пространство. Впоследствии Бродский не прибегает к этому удерживающему, соединяющему усилию. Он принимает вещи, каковы они есть - в пространственном разрыве и пишет о небытии.

В одном из своих эссе Бродский сделал поправку к основной формуле марксизма, сказав, что, конечно, бытие определяет сознание, однако, помимо этого, его определяют и многие другие обстоятельства, прежде всего - мысль о небытии. Эта мысль важна для Бродского и разнообразна у него. Под ее знаком существует вся его поздняя поэзия. Она не сводится только к мысли о смерти, но, напротив, окрашивает мысль о жизни, которая в гораздо большей степени есть не присутствие, а отсутствие: собственное отсутствие там, где сейчас ты хотел бы быть, отсутствие рядом того, кто любим и дорог: "Да и что вообще есть пространство, если / не отсутствие в каждой точке тела", - сказано в стихотворении "К Урании", посвящающем поздний сборник музе астрономии.

Страсть более не дышит в текстах Бродского, как будто он, памяту о своем больном сердце, не может позволять себе ее взрыв и включает метроном ритма. Как будто теперь он не воспламеняет воспоминание, но отодвигает его на длину взгляда:

Когда ты стоишь один на пустом плоскогорье, под
бездонным куполом Азии, в чьей синеве пилот
или ангел разводит изредка свой крахмал;
когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал,
помни: пространство, которому, кажется, ничего
не нужно, на самом деле нуждается сильно во
взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты.
"Назидание", 1987

Поэтическое зрение нагружается чувством ответственности - единственного свидетеля; сознания, удостоверяющего наличие пространства. Мерность строки, как удары, если не донновского колокола, то часового устройства.

Размеренная, длинная строка позднего Бродского, кажется, произвела наибольшее впечатление на поэтов (особенно молодых), стала предметом подражания, но оставила более равнодушными читателей. Отчасти здесь можно прибегнуть к универсальному объяснению, некогда данному Пушкиным падению интереса публики к стихам Баратынского (одного из самых чтимых Бродским русских поэтов): "...лета идут, юный поэт мужает, талант его растет, понятия становятся выше, чувства изменяются. Песни его уже не те. А читатели те же и разве только сделались холоднее сердцем и равнодушнее к поэзии жизни. Поэт отделяется от их и мало-помалу уединяется совершенно..."

"Уединяется" - это верно для Бродского, но что сказать о "поэзии жизни"? Что сказать о поэзии и ее возможности вообще? В своей Нобелевской речи Бродский процитировал Адорно: "Как сочинять музыку после Аушвица?" Бродский не был бы великим поэтом конца нашего века, если бы он не жил с этим вопросом-сомнением. Но Бродский не был бы великим завершителем поэтический традиции, если бы он целиком отдался этому сомнению или ответил на него как-либо иначе, чем он это сделал: "Оглядываясь назад, я могу сказать, что мы начинали на пустом - точней, пугающем своей опустошенностью - месте и что скорей интуитивно, чем сознательно, мы стремились именно к восстановлению ее форм и тропов, к наполнению ее немногих уцелевших и часто совершенно скомпрометированных форм нашим собственным, новым или казавшимся нам таковым, современным содержанием".


Тридцать лет назад Бродский признался: "Я заражен нормальным классицизмом..." Иного трудно было бы ожидать от него, ленинградца - по прописке, петербуржца - по духу, жителя коммунальной квартиры в городе дворцов, вечно требующих и не получающих ремонта. Не от города ли он унаследовал архитектурный инстинкт законченной формы и не от областной ли судьбы ветшающей северной Пальмиры - его метафизическое чувство зыбкости сотворенного, близости распада, так легко восстанавливающего первоначальность пустого пространства?

В 1984 году Бродский увидел выставку голландского художника Карла Вейлинка и по ее поводу написал стихи. Вейлинк, подобно ему, был заражен классицизмом. Его архитектурный, парковый пейзаж на наших глазах превращается в бутафорский, разваливается. Кажда строфа Бродского начинается размышлением о том, что же это такое: "Почти пейзаж... Возможно, это будущее.. Возможно также - прошлое... Бесспорно - перспектива... Возможно - натюрморт..." И утверждающее предположение последней строфы, что это "в сущности, и есть автопортрет. / Шаг в сторону от собственного тела".

Для живописи Вейлинка и для поэзии Бродского теперь есть удобный термин - постмодернизм. Возможно, но тогда это какой-то другой постмодернизм, отличный от насаждаемого в настоящий момент теми, кто, ткнувшись в кучу строительного мусора, сидя спиной к зданию, уверяет, что никаких зданий нет и вообще не бывает, что реальны одни обломки.

Бродский иронизировал: "В городах только дрозды и голуби / верят в идею архитектуры". Иронизировал и продолжал строить, архитектурно воспринимая геометрию мира под холодным взглядом Урании, природу - в своих эклогах, русскую поэзию - от Кантемира до Бродского. У него было классическое, античное чувство стиля, распространявшееся и на человека, достоинство которого состоит в том, чтобы понять, что собой он лишь временно вытесняет пространство, всегда возвращающееся, чтобы восстановить право пустоты.

Сейчас это право вновь восстановлено в русской поэзии, оставшейся без Бродского. Хотя ей и не привыкать к такому существованию, в этой фразе появился новый вопросительный оттенок: после Бродского - чем заполнится пространство? Его место незаполнимо. Он изменил течение русского стиха, его лирическую тональность. Он вернул слову достоинство. Он прожил жизнь поэта.

И навсегда оставил нашу поэзию - в присутствии Бродского.

---

В России появится первый в мире музей Бродского

[N.N.]

В архангельской деревне Норенской планируется создать первый в мире музей русского поэта Иосифа Бродского.

В деревне Норенской начались работы по реставрации дома, где жил Иосиф Александрович — в течение 18 месяцев поэт отбывал в Архангельской области ссылку за тунеядство.

Куратором проекта стал Михаил Мильчик, друг Бродского.

В деревне начали разбор сруба, который после завершения начального
этапа реставрации будет собран заново. Похожий дом, сложенный из бревен
того же размера и возраста, выкупили в Никольском районе Вологодской
области; материал будут использовать для замены пришедших в негодность
элементов. Подвести сруб под крышу планируется в сентябре 2014 года.

Музей Бродского в Санкт-Петербурге в квартире, где поэт прожил много
лет, будет отреставрирован лишь к середине 2015 года. Сообщается, что
квартира семьи Бродских сохранилась почти в том же виде, какой была при
жизни Иосифа Александровича.

---

О музее Бродского.

[Talie]

9.07.2014 | 17:23
Молодые люди должны стать основной аудиторией музея поэта Иосифа Бродского. Об этом заявила журналистам в среду директор музея Анны Ахматовой Нина Попова, передает корреспондент ИА «Диалог».
«Музей будет рассказывать об отъезде Бродского и его возвращении после получения Нобелевской премии, о ситуации в 60-е годы. И он, конечно же, должен быть ориентирован на молодое поколение», — сказала она.
Попова подчеркнула: в коллекции музея будут письма, архивы, фотографии и книги, — все то, что было собрано в течение многих лет подготовки экспозиции. Она добавила, что Бродский остается примером для всех как человек, который «умел преодолевать страдание».
Напомним, музей Иосифа Бродского планируют открыть в мае следующего года в коммунальной квартире, где он жил сорок лет назад. Это будет сделано вне зависимости от того, удастся ли выкупить комнату, из которой не хочет выезжать собственница Нина Федорова.

topdialog.ru/2014/07/09/muzej-brodskogo-orienti...

«...Фонд создания музея Иосифа Бродского добивается освобождения квартиры поэта с 2006 года. Активистам удалось договориться с большинством жильцов, кроме одной пожилой женщины. Она отказывается съезжать из занимаемых ей комнат на предложенных условиях и требует компенсации в 12 миллионов рублей. В связи с этим музей до сих пор не может открыться».

topdialog.ru/2013/03/13/gordin-v-minkulte-obesh...

---

10 цитат Иосифа Бродского

[Ayunru]

Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел идеологии при ЦК. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже этого кота?

Читать далее!

---

А вы знали, что...

[N.N.]

... только у Бродского на лекциях можно было курить

---

С Днём Рождения, Иосиф Александрович!

[Eadger]

Затем что дни для Вас - ничто.

---

В Санкт-Петербурге стартует пилотный проект литературного трамвая

[N.N.]

24 мая 2014 года жители и гости города на Неве получат уникальную возможность принять участие в пилотном проекте литературного трамвая на Литейном.

24 мая, в день рождения поэта Иосифа Бродского, будет запущен пилотный проект литературного трамвая. Музейный трамвай, ходивший в Ленинграде в 1950-х годах с прицепным вагоном, проследует по городу. Участники смогут окунуться в подлинную атмосферу того времени и увидеть город таким, каким его видел сам Бродский, а также услышать «трамвайные» стихи поэта.

Экскурсию проведут сотрудники Музея Анны Ахматовой, одного из организаторов проекта.

Источник - http://kidreader.ru/article/2413

---

[Talie]

Затрудняюсь с комментарием. Просто оставлю это здесь)))

---

Любовная лирика Иосифа Бродского

[Ayunru]

Наверное, любой, кто читал Бродского хоть немного, привык вздрагивать от аббревиатуры МБ. Сердце сразу начинает готовиться к самому сильному: к неизбывной нежности с неизменным привкусом горечи, к едкому сарказму, к смертельной усталости… Да, к усталости:

Читать далее

---

С добрым утром! :-)

[N.N]

---

[N.N]

Иосиф Бродский: «Выпить утром чашку кофе и не закурить?! Тогда и просыпаться незачем!»

---

В Петербурге "ретвитнули" Бродского

[N.N.]

Моноспектакль "Бродский. Retweet" показали на сцене Открытой киностудии "ЛенДок" в Петербурге. Постановка рассказывает о жизни поэта через его собственные стихотворения, а зрителям предстоит пережить хронологию событий из трех частей.

Проект режиссера и актера Павла Михайлова Retweet появился еще в 2012 году, и представляет собой серию актерских перформансов на основе произведений знаковых деятелей искусства. В этом ряду: сказки голландского писателя Тоона Теллегена, рассказы Сэллинджера, "Полюс" Набокова, стихи польских поэтов, тексты Кандинского и Малевича.

- Почему "ретвит"? Потому что я просто читаю стихотворения Бродского, пересказываю его тексты. Современным языком - ретвичу, - рассказывает автор.

"Бродский. Retweet" - это то, с чего начался проект. Выбор режиссера вполне объясним - Павел уже много лет является куратором Фонда создания музея-квартиры поэта в Петербурге, а сам спектакль является благотворительным - вырученные деньги идут на организацию культурного комплекса. На сцене актер босиком среди малочисленного реквизита, позади - проектор демонстрирует огромный желтый треугольник, который по ходу действия сменяется красным квадратом, позже - синим кругом. Эти фигуры вместе с выстроенными сюжетным образом стихотворениями обозначают три этапа жизни поэта. Первый - юность, влюбленность, сознание, затем наступают зрелость, творчество и прощание. Финальная сцена - одиночество, автопортрет.
Постановка не ограничивается просто трансляцией строк - на сцене сплав из текста, актерской игры, музыкальной и визуальной составляющих. Некоторые стихи обретают совсем новый облик, например, "Я был только тем, чего ты касалась ладонью…" положен на музыку - Павел поет строки под гитару, мотив совершенно прост, но получается какой-то непривычный, но в хорошем смысле, Бродский. Музыки в спектакле немного - композиция Альфреда Шнитке и песня "АукцЫона", также мало и предметов на сцене - шарф, яблоко, полотенце, стакан воды и кисточка с баночкой гуаши.


- Все предметы, которые я использую в спектакле, я не меняю. Бродский часто говорил про время и вещи, как они влияют друг на друга, как соотносятся. Поэтому, я решил, что буду использовать одни и те же вещи из раза в раз, - рассказывает актер.

Важно, что, помимо Петербурга, спектакль был показан еще и в городе Коноша Архангельской области, где Иосиф Бродский отбывал ссылку, и все это ради одного - познакомить людей с поэтом.

- Я очень надеюсь, что в 2015 году, к 75-летию Иосифа Бродского мы наконец-то сможем открыть музей в доме Мурузи. И все, кто этого ждет уже много лет, будут счастливы, - подытоживает режиссер.

Источник - www.rg.ru/2014/02/21/reg-szfo/retvit.html

---

[N.N.]

Первое опубликованное стихотворение Иосифа Александровича. На момент его написания, автору было 17 лет.



***
Прощай, позабудь – и не обессудь,
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,
Да будет он прям и прост!

Да будет во мгле для тебя гореть
Звёздная мишура,
Да будет надежда ладони греть
У твоего костра.

Да будут метели, снега и дожди
Да бешеный рёв огня!
Да будет удач у тебя впереди
Больше, чем у меня.

Да будет могуч и прекрасен бой,
Кипящий в моей груди.
Я счастлив за тех, которым с тобой,
Может быть, по пути!